Вадим Кирилюк много лет проработал в Даурском заповеднике. В феврале этого года уехал работать в Москву. Но это не помешало сохранять добрые отношения с забайкальскими коллегами.
Научный сотрудник Института проблем экологии и эволюции имени А.Н.Северцова Вадим Евгеньевич и сегодня является ведущим научным сотрудником Даурского заповедника.
ДОСЬЕ
Вадим Кирилюк родился в на Украине 1965 году. С 1990 года по 2019 гг. – сотрудник, заместитель
директора, директор Даурского заповедника, заслуженный эколог РФ, автор более 100 научных статей
Продолжение начатого
Елена Лоскутникова, АиФ-Забайкалье: - Вадим Евгеньевич, вы без малого 30 лет работали в Даурском заповеднике, куда приехали сразу после университета. Не жалко было уезжать, ведь здесь так много сделано вами?
Вадим Кирилюк: - Жалко, конечно, но пару-тройку начинаний здесь ещё попробую завершить. К слову, я вхожу в две рабочие группы Национального проекта «Экология» - по дзерену и аргали. Надеюсь, вопрос возвращения аргали в Забайкалье далеко не закрыт, еще пригожусь.
В жизни нужны перемены, тем более, полезно вовремя уйти от захлестнувшей административной работы к более интересным делам. Сегодня бюрократические навесы на руководителе столь разрослись, что на что-то новое, творческое почти не остается времени. Все же, сделано много – мне не стыдно передать управление Даурским заповедником. Он по внешнему виду и по научным или природоохранным успехам выгодно смотрится на фоне природных резерватов страны, да и мировой авторитет имеет.
- Уехав в феврале в Москву, вы не утратили связь с Забайкальем и сейчас реализуете проект, связанный с сохранением популяции манулов. Расскажите, пожалуйста, о проекте.
- Это лишь продолжение начатого. Потребовались средства на оборудование и работу, вот и пришлось оформить идею в виде проекта, который поддержал Благотворительный фонд «Красивые дети в красивом мире». Я его назвал «Манулы: знать и сопереживать, чтобы сохранить». Мы наблюдаем и изучаем животных в природе, любим их и стараемся передать свою любовь людям. Идея проекта – рассказать о жизни манула максимально большому количеству людей.
Хотим это делать в виде коротких, иллюстрированных репортажей из природы. Если это удастся, то редкие кошки меньше будут погибать от неуклюжего, по незнанию, поведения человека. Пример такого поведения – небрежное отношение к собакам, живущим в селах и на стоянках. Они колоссальные истребители не только манулов, но и всего живого.
- Как будете реализовывать проект, если учесть, что Москву и Забайкалье разделяют шесть тысяч километров?
- Сегодня средства дистанционного наблюдения, в частности – фотоловушки, позволяют наблюдать за животными круглосуточно и издалека. Часть фотоловушек у нас с симкартами, они в определенном режиме сразу же передают картинку на электронную почту. Если всё правильно организовать, то вы можете находиться, где угодно. Такой способ гораздо более информативный, чем любая ваша попытка просто увидеть манула в природе. Инспекторы в заповеднике, безусловно, помогают мне с обслуживанием фотоловушек в поле.
«Уверен, Даша жива!»
- Откуда у вас интерес к манулам? Почему они, а не усатая ночница или, предположим, даурский ёж стали предметом исследования?
- Таинственность манула, его высокая специализация к жизни в условиях азиатских степей вместе с его эстетической привлекательностью подогревают моё упорство в его изучении. Чтобы призрак стал менее таинственным, а его жизнь и смерть нам понятна, нужно еще работать и работать. Манул не единственный из моих подопечных. Довольно долго я изучал и даурского ежа. Четверть века занимаюсь дзереном, а в последние четыре года - и волком. Кстати, информация о помеченных радиоошейниками волках тоже ежедневно поступает к нам по Интернету. По этим млекопитающим накоплено много новых сведений за годы работы в Даурии. Надо их проанализировать и опубликовать – это ещё одна из причин моего переезда в Москву.
- Вы спасли, выходили и отпустили на волю котёнка манула по имени Даша. Интересно, как сложилась судьба этой кошки – ваши предположения?
- Зима была необычно мягкой, и я почти уверен, что Даша жива. Мне кажется, что её неоднократно фиксировали фотоловушки, даже последнее время. К сожалению, генетические тесты экскрементов манулов пока Дашу не выявили.
- Манул - талисман Московского зоопарка и один из символов Забайкальского края. Вы уже познакомились с кошкой – обитательницей Московского зоопарка?
- В Московском зоопарке – в большом павильоне за стеклом сейчас живет один манул, которого я давно знаю. Остальные особи у них размещены в загородных, закрытых для посетителей вольерных комплексах.
Оптимизация опасна для села
- Вы с коллегами брали кровь у животных для исследования. Какие выводы сделаны о болезнях?
- Что касается манула, то мы исследовали весь спектр его основных болезней. Разумеется, от некоторых из них манулы погибают. С другой стороны, наш сухой, резко континентальный климат намного лучше для них, чем влажный умеренный климат. Зоопаркам Европы надо это учитывать. Болезней, спровоцированных человеком, у манулов не обнаружили.
Что касается болезней дзерена. Важно досконально понять его отношение к ящуру. Так вот, в прошлом году специализированный институт во Владимире наконец-то сделал полный анализ образцов, взятых сотрудниками Россельхознадзора от зашедших к нам из Монголии дзеренов. В институте не просто провели тесты на наличие антител к ящуру – эти данные лишь говорят, сталкивались ли дзерены с ящуром или нет. Специалисты проанализировали наличие самих тел вирусов и специфичной ящуру РНК. Выводы однозначны – дзерены не являлись вирусоносителями и оснований истерично пугать
людей, настраивая их против дзеренов, не было. Отборы проб Россельхознадзору важно
продолжать каждую осень. Только так, а также путем специальных исследований мы
установим истинную картину.
К сожалению, продолжается оптимизация ветеринарных организаций, что крайне опасно для всего сельского хозяйства приграничного края.
- Какие в Забайкалье ошибки в сохранении живой природы и как их исправить?
- В крае далеко не худшая ситуация с охраной природы в стране. Одна из важнейших ошибок, как следствие общей тенденции, на мой взгляд, это ликвидация экологических фондов, в которые поступали всевозможные экологические платежи. Деньги за загрязнение с предприятий собираются, а тратятся куда угодно, но не на компенсацию ущерба природе. Так долго не протянем. Человечество вообще утратило чувство самосохранения. Темпы разрушения экосистем планеты ради экономической выгоды настолько огромны и очевидны, что не только за внуков, за детей становится страшно.
- Достаточная ли материально-техническая база в Забайкалье для изучения диких животных в их естественной среде, для сохранения?
- Нет, конечно. Федеральные особо охраняемые природные территории ещё неплохо обеспечены, но краевые заказники – едва сводят концы с концами. Если охотнадзор держит оборону, то рыбнадзор уже «заоптимизирован». Это что касается сохранения... С изучением все хуже.
- Вы один из умнейших и ярких людей Забайкалья. Были… Когда такие, как вы, уезжают, мне и горько, и грустно за родной край. А что Вы думаете об этом?
- Спасибо, но вы льстите и преувеличиваете. В крае немало умных и ярких людей. Часть из них уезжает – это правда. Чего не хватает? Уверенности в послезавтрашнем дне.
Например, людей постарше пугает размер пенсии, а еще – утрата пяти лет пенсионного возраста. Даже директор заповедника получает всего 14–15 тысяч пенсии. В моих условиях дождаться здесь этого, значит, быть отрезанным навсегда от родных, утратить всякую мобильность. И опять к сохранению природы. Чтобы меньше уезжали коренные забайкальцы, нужно убрать мусор, развалины, сохранить и возродить окружающую природу. Чувство любви к «малой родине» – одна из важных причин, которая человека держит на месте.
Пастух непотушенной сигаретой спровоцировал лесной пожар в Забайкалье 
По доброй воле. Кому и как помогают забайкальцы 
В Забайкалье пересчитали косуль 
Бизнес перестали кошмарить? О проверках, диалоге с властью и подзащитных 
Где в Забайкалье зимой цветы цветут