Полтора года назад Александр Чумаков, служивший во Владикавказе в звании капитана, начал разводиться с женой. Это стало для него толчком к тому решению, о котором он размышлял давно. Он отправился к врачам за справкой, необходимой для смены пола.
Врачи удивились - перед ними стоял 97-килограммовый крепкий на вид мужчина, да еще и пограничник. Они назвали его случай уникальным в своей практике и отправили Чумакова подумать. Медиков смутила не только профессия Александра, но и свежий развод «в анамнезе» — на эмоциях от разрыва с супругами люди чего только не делают.
Корреспонденту «АиФ-Забайкалье» удалось взять у Майерс эксклюзивное интервью, расспросить про сибирское прошлое и жизнь после каминг-аута.
«Не выиграла ни одной драки»
Дарья Галеева, «АиФ-Забайкалье»: Вы сейчас живете в Москве, но называют вас часто человеком из Забайкалья. Ощущаете себя сибирячкой?
Катерина Майерс: Если честно, нет. Это моя малая родина, и я ее не забываю, но как такового ощущения, что я с Забайкалья, что я сибирячка, уже нет. Я ведь не была там с 2014 года. К сожалению, не удавалось никак приехать, но я хочу, конечно, - у меня есть ностальгия по этим местам.
Особенно она появилась сейчас, после этих событий (так Катерина называет свой каминг-аут - Прим.ред.), потому что много людей оттуда меня поддержали. Мне казалось, что в Чите меня «пришьют» сразу после выхода из самолета, но, оказывается, нет. Хочу как-нибудь приехать в гости.
— У вас остались какие-то связи с Забайкальем: друзья, родственники?
— Конечно, есть и родственники, и друзья остались. Сейчас какие-то старые связи возобновились. Хотя есть, конечно, контакты, которые, наоборот, ушли.
— Расскажите о вашем забайкальском детстве.
— Жилось мне не очень легко. Хотя я не скажу, что чувствовала себя какой-то особенной, у меня не было ощущения инаковости. Единственное, я была больше направлена на свой внутренний мир, на саморефлексию.
Нелегко приходилось, еще и потому что физическое развитие у меня было отсталое: маленький рост, мягкотелось, какая-то женственность, половое созревание началось позже. Другие дети, наверное, это замечали и это их настораживало. Если девочка ведет себя как-то нежно, это понятно, никто за это девочку не тронет. А если мальчик? Значит, он какой-то слабый. Моё поведение и состояние другие принимали за слабость, а мальчиков в такие моменты обижают. Меня тоже обижали, не помню, чтобы такое было в детском саду, но в школе это продолжалось с первого по 11 класс.
Я иногда предпринимала попытки отстоять себя, они они случались крайне редко. Не помню, чтобы я выиграла хоть в одной стычке с кем-то, потому что по большей части меня били дети сильнее меня. Это все продолжалось вплоть до моего отъезда в Хабаровск, где я училась в вузе.
— Вы говорите, что были слабым ребенком, но при этом поступили в вуз, который готовит пограничников, и стали служить в силовых структурах. Как это возможно?
— Честно сказать, я тоже этому удивляюсь. Даже спрашивала у мамы: может, ты мне как-то «помогла». Она говорит: «Нет, я тебе никак не помогала поступать». У меня получилось и физическую подготовку сдать, и вступительные экзамены. Но, если честно, в такой институт поступает много самых разных людей: есть дети и в теле, есть, наоборот, слишком худые.
Когда училась в институте, были мысли, что я могу заглушить свои чувства, состояния гендерной дисфории (ощущения неудовлетворенности биологическим полом - Прим.ред.), свою внутреннюю женщину. А как это сделать?
Естественно, пытаться соответствовать моему биологическому полу, быть мужчиной. Я стала качаться - заниматься тяжелой атлетикой, что у меня прямо очень не выходило, может, ввиду физиологического состояния, а может виновата генетика. Не знаю, почему, но получалось плохо.
В институте, кстати, тоже замечали мою женственность, недавно мы переписывались с моим бывшим однокурсником, который помнит, что надо мной в вузе смеялись, говорили, что Саша похож на девочку. Он спросил: «Почему с тобой такое случилось? Может, ты передумаешь как-то?»
Сорри, попытки уже были и не сработали. В том числе, когда я работала в Осетии, во Владикавказе. Создание семьи, отношения с девушками - это тоже была попытка всё это в себе преодолеть. Как потом говорила мой бывший партнер (так Майерс называет свою бывшую жену - Прим.ред), у меня нет мужского начала. Она в этом оказалась права. У меня его правда не было.
«Отца у моего сына нет»
— В одном из интервью вы назвали свою маму диктатором. Что вы имели в виду?
Некоторые другие мои родственники тоже меня приняли. Например, моя родная тетя, хотя я не ожидала этого от нее.
В это сложно поверить, но некоторые люди, которые обижали меня в детстве, написали и поддержали меня. Я такой человек, что ни обиды, ни зла ни на кого не держу, но я помню этих людей, и когда получила от них сообщения, была сильно удивлена.
— Вы говорите о маме, о тете. А где ваш отец?
— Меня воспитывали без отца - он отказался от меня в раннем детстве. Два или три года назад он умер из-за спиртного - он вел асоциальный образ жизни, был алкоголиком. Мы с ним не общались. Но я о нем знала, он жил по соседству с моей бабушкой в Молоковке в Забайкальском крае. Отдыхая у бабушки ребенком, я его видела. У него была вторая семья, и с моими сводными братом и сестрой мы даже дружили.
В определенный момент любому ребенку, и мальчику, и девочке, нужен отец. Появляется такая необходимость. Такой период был и у меня - мне хотелось отцовского внимания, я пыталась как-то к нему подступиться, но у меня ничего не получилось.
— А теперь внимания отца не получает ваш сын. Что об этом думаете?
— Меня лишают родительских прав. Я понимаю, что закон будет на стороне моего бывшего партнера. Знаю, что у нее это получится, и бороться не буду.
Мне бы и так не хотелось общаться с сыном, он еще маленький, и я не хочу наносить ему травму.
Многие в сети пишут мне: «то, что ты делаешь - это эгоизм», «жалко сына, что он будет делать без отца?». Да поверьте - когда мы разводились, отца у него уже и не было. Его папу потихоньку из его жизни забирали. Когда мы с малышом через какое-то время после развода созванивались, он меня называл Сашей. Я спрашиваю: «А кто Саша?», и он с таким смущением после паузы говорил: «Папа».
Мне тогда было очень больно и одиноко. Я была на грани либо спиться, либо наложить на себя руки. Так моему ребенку было бы лучше? Если бы его отец алкашом стал?
Сейчас я, естественно, уже и не отец. Его отца, того Александра, как такового нет.
Но я занимаюсь саморазвитием, не пью, не курю, придерживаюсь здорового образа жизни, веганства. Я знаю, что моя жизнь на дно не уйдет, и я смогу обеспечить благополучие ребенка финансово. Пока я вижу участие в его судьбе так. Общаться с ним смогу, только когда он вырастет и будет сам принимать решения. У меня теплится надежда, что он станет свободным человеком, не будет судить людей по цвету их кожи, языку или гендеру и сможет меня принять.
— Ссоры с мамой, потеря родительских прав на сына, хейт в соцсетях. Не жалеете, что рассказали свою историю на всю страну?
— Информацию обо мне распространили мои бывшие коллеги. Если бы так не случилось, мой каминг-аут прошел бы в принципе бесследно, о нем бы мало кто узнал.
Естественно, мне не хотелось так скоро быть раскрытой. Я планировала открыться после окончательного перехода - через три года или позже. Но получилось так, как получилось. Теперь я буду конформистской, буду подстраиваться под обстоятельства, которые не могу изменить. Что ни делается, все к лучшему.
Спорт не для дам? В женском плавании трансгендер победил трансгендера 
Девушка с сюрпризом: суд вынес приговор петербуржцам, избившим трансгендера 
Брижит Макрон опровергла слухи о том, что она трансгендер 
Всем Ледюк. США пришлют на Олимпиаду небинарного фигуриста 
На Алтае появился первый политик-трансгендер